Земля бизонов - Страница 52

В столь безобидном с виду существе как раз и таилась настоящая опасность.

Когда Сильвестре Андухар впервые увидел, как девочка взобралась на вершину раскидистой сосны, то не смог удержаться от едкого замечания:

— Если когда-нибудь у вас и впрямь появятся дети, это будет помесь обезьяны, козы и белки. Девчонка просто сумасшедшая!

Была ли эта девочка сумасшедшей или нет, но она твердо решила доказать рыжему гиганту-полубогу, что очень скоро станет не только страстной и нежной любовницей, но и надежной и верной подругой, способной взять на себя ответственность за семью и разделить все тяготы и невзгоды, что встретятся на пути.

Именно Белка первая обнаружила, что их преследуют. Однажды, вернувшись с лучами рассвета из очередной вылазки, во время которой она взобралась на дерево и огляделась, девочка растопырила пальцы обеих ладоней и указала на северо-восток.

— Они спускаются вниз по склону, — перевел ее слова андалузец. — Их больше, чем пальцев у нее на руках. — По ее расчетам, они доберутся сюда часа через три.

— Думаешь, они знают, где мы? — спросил канарец.

— Надеюсь, что нет, но возможно, подозревают, что мы где-то неподалеку, ведь это наш единственный выход.

— А что об этом думает Шеэтта?

— Он полностью полагается на силу твоих «громов». Как и она, — андалузец указал на девушку.

— Буду признателен, если ты сможешь им объяснить, что не стоит так уж полагаться на мои «громы». Одно дело — поджечь соломенную крышу хижины или кукурузное поле, и совсем другое — столкнуться лицом к лицу с отрядом вооруженных воинов. Сколько их может быть?

— Я уже говорил, они умеют считать лишь пальцы на руках, а всё, что больше, для них просто «много».

— Стало быть, «много» может означать и десять, и сорок человек, хотя сейчас это неважно, достаточно и пяти, чтобы отправить нас на тот свет. Так что ты предлагаешь?

— Бежать.

— И только?

— А что нам еще остается?

Они начали размеренный бег на запад в отчаянной попытке оторваться от преследователей — по крайней мере, до наступления ночи. Канарец знал, что если к тому времени они успеют выбраться на равнину, то смогут дальше продолжать путь по звездам, которые до сих пор не подводили.

Это означало бежать без остановки больше суток, но все четверо знали, что от этого зависит их жизнь.

Солнце уже нещадно палило, когда они выбрались на берег реки, в этом месте совсем обмелевшей, а в ширину не превышавшей тридцати метров, медленно продолжая путь на юг среди густой растительности, которая так и манила путников остановиться в тени, поесть и отдохнуть хотя бы несколько минут.

Неугомонная Белка не упустила случая взобраться на дерево, однако новости были малоутешительны: преследователи приближались на глазах.

Услышав это, ее отец заявил, что готов остаться и отвлечь на себя внимание. Он был самым старшим, утомился после долгого перехода и теперь винил себя в том, что задерживает остальных.

— Если вы покажете, как пускать эти «громы», я мог бы увести их в сторону и устроить взрыв, когда воины будут переправляться через реку, и тем самым отвлеку внимание, — предложил он. — Пока они будут гоняться за мной, вы сможете выиграть время.

— Ну что ж, неплохая идея, — согласился канарец, когда Андухар перевел ему предложение навахо. — Если мы сможем выгадать хотя бы лигу, дав им понять, что ушли в другом направлении, то выиграем время, и стемнеет прежде, чем они нас догонят.

— Я не согласен, чтобы он жертвовал собой ради нас, — заметил андалузец. — И не думаю, что девочка бросит отца, зная, что его ждет гибель.

— Возможно, ему и не придется собой жертвовать, — ответил Сьенфуэгос, внимательно вглядываясь в окружающий пейзаж.

— О чем ты думаешь? — спросил Андухар.

— О том, кому придется это проделать...

— У тебя появилась идея?

— Когда отряд дикарей собирается порезать тебя на кусочки, волей-неволей появятся идеи, иначе тебе конец, — взмахнув ножом, Сьенфуэгос распорядился: — Разожги костер и наруби толстых сучьев, а я скоро вернусь.

Сьенфуэгосу пришлось подняться довольно далеко вверх по течению, прежде чем он наконец обнаружил то, что искал: множество пчелиных сот, свисающих с ветвей деревьев у самого берега. Он одним прыжком подскочил к дереву, сорвал соты с ветки и швырнул их в воду, как мячик, а потом бросился в реку сам, уйдя под воду прежде, чем пчелы успели сообразить, что произошло.

Он плыл под водой, отдавшись течению, пока не нашел брошенные в реку соты. Хоть канарец и был уверен, что населявшие их пчелы уже утонули, однако на всякий случай еще долго держал их под водой.

В скором времени он вышел на берег — как раз в ту минуту, когда появились его спутники — и произнес с легкой улыбкой:

— Мед на закуску и свечной воск. Старый трюк, которому научил меня добрый друг Папепак, один туземец с Твердой Земли. Если окажешься достаточно проворным, чтобы вовремя сигануть в реку, не получишь ни единого укуса.

Растопив воск, он окунул в него кусок веревки для фитилей, и уже через несколько минут изготовил толстую, довольно кривую и некрасивую с виду свечу примерно двадцати сантиметров в высоту и десяти в диаметре.

Затем он связал лианами нарубленные андалузцем сучья и соорудил из веток и оленьей шкуры нечто вроде шалаша.

В центре шалаша он установил свечу, остальное пространство заполнил сухой травой примерно на половину высоты, а под ней разместил четыре своих «грома», которые изготовил несколько дней назад из стеблей тростника.

— Ты не хочешь мне объяснить, что, черт возьми, все это значит? — не удержался от вопроса Сильвестре Андухар, следивший за каждым его движением с таким же любопытством и недоумением, как и вождь навахо с дочерью.